Категория справедливость приговора, рассуждения вокруг ст. 297 УПК РФ

Справедливость в качестве обязательного признака приговора появилась в отечественном законодательстве впервые в УПК 2001 г., советский уголовный процесс такого требования не знал.

Согласно УПК РСФСР 1960 г. приговор должен быть только законным и обоснованным (ст. 301). Однако советский кодекс неоднократно указывал на справедливость при назначении наказания (ст. 2, ст. 347 УПК): если наказание не соответствует тяжести преступления, то является несправедливым «как вследствие мягкости, так и вследствие суровости», даже если не выходит за установленные УК предельные рамки. То есть советское право рассматривало справедливость в достаточно узком смысле, синонимом «справедливости» была «соразмерность» наказания содеянному.

Подход начал меняться во второй половине 90-х – начале 00-х. Тогда Конституционный Суд издал несколько постановлений, в которых, во-первых, непривычно широко истолковал категорию справедливости, а во-вторых, принёс в нашу правовую культуру положения Всеобщей декларации прав человека 1948 г. (ст. 8) и Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. (ст. 14), ссылки на которые прямо даны в текстах постановлений.

Самое первое постановление, где анализируется справедливости в уголовном процессе, – это Постановление КС от 2 февраля 1996 г. №4-П, в котором с опорой на международные акты указывалось, что правосудие не может признаваться таковым, если оно не отвечает требованиям справедливости и не обеспечивает восстановление прав. Чтобы объяснить, что такое «требования справедливости», КС ссылался на преамбулу Конституции Российской Федерации, где «вера в добро и справедливость» – принципиальная ценность для нашего общества[1]. Придерживаясь такого широкого подхода, в 1998 г. Конституционный Суд признал норму ст. 325 УПК, которая в той редакции не позволяла пересматривать в кассационном порядке решения Верховного Суда, неконституционной, потому что она несправедлива и мешает эффективно восстановить нарушенные права[2].

В 2002 г. Конституционный Суд давал оценку ряду норм, позволяющих пересмотреть оправдательный приговор по протесту прокурора в связи с неполнотой предварительного расследования. КС апеллировал к принципам международного уголовного и уголовно-процессуального права, например, то что никто не может быть повторно осуждён за одно и то же деяние «non bis in idem», а также то что основанием для повторного рассмотрения дела могут являться только принципиальные нарушения «fundamental defect». В конце концов, КС признал возможность отменить оправдательный приговор по протесту прокурора в связи с неполнотой расследования не соответствующим справедливому разбирательству, расшатывающим основы уголовного процесса ( нарушается презумпция невиновности, гарантии охраны личности, право на судебную защиту)[3].

В более поздних постановлениях Конституционный Суд также придаёт чрезвычайно широкое значение «справедливости», часто апеллируя к ней при рассмотрении отдельных вопросов. Так, справедливость требует анализа роли конкретного лица в расследуемом преступлении и фактических обстоятельств дела при назначении мер принуждения[4], исследования фактических обстоятельств дела при назначении заключения под стражу[5], справедливость в целом определяет степень уголовно-процессуального принуждения[6], справедливостью рождён институт отвода[7]…

Надо сказать, что справедливость в международном уголовном процессе однозначно понимается как «справедливое судебное разбирательство» (fair trial) – всестороннее исследование обстоятельств дела с соблюдением прав и свобод человека и гражданина, которое само по себе гораздо шире, чем понятие «справедливый приговор». В американском праве fair trial  является одним из ключевых принципов процесса, включает не только кропотливое судебное разбирательство без обвинительного уклона, но и противопоставляется злоупотреблению и необоснованному применению принуждения на всех стадиях процесса[8].

То есть в постановлениях рубежа веков КС смотрел на «справедливость» широчайшим образом, отражая в своих правовых позициях нравственное значение данной категории и важность учитывать это, принимая любое уголовно-процессуальное решение.

Однако УПК 2001 г. не провёл последовательно ни один из подходов к понятию «справедливость»: ни узкий советский, ни широкий принцип справедливого судебного разбирательства, известный и хорошо понятный в международном и англо-саксонском процессе, – оба подхода своеобразно сочетаются в нашем законе.

С одной стороны, ч. 1 ст. 297 УПК требует справедливого судебного решения, вероятно, всё-таки наделяя «справедливость» широким международно-правовым смыслом. Но с другой стороны ст. 389.18 говорит о «несправедливом приговоре». Это приговор, согласно которому наказание не соответствует тяжести преступления, личности осужденного – не соответствует содеянному, являясь чрезмерно мягким или суровым. То есть статья в принципе повторяет советскую норму о справедливости соразмерного наказания.

Классик теории уголовного процесса М.С. Строгович писал, что справедливый приговор «должен устанавливать действительную вину или невиновность подсудимого и наказывать его в соответствии с виною»[9]. Это общий, универсальный подход, он поддерживается большинством отечественных правоведов.

Интересно и важно посмотреть, как «справедливость приговора» понимали авторы УПК 2001г. Членами рабочей комиссии были, в частности, И.Л. Петрухин, В.П. Божьев, В.М. Лебедев, Бородин С.В., поэтому я процитирую их мнение.

Профессор С.В. Бородин писал: «Справедливость приговора тесно связана не только с законностью и обоснованностью, но и с назначением наказания, которое применяется в целях восстановления социальной справедливости (ст. 43 УК). Представляется, что несправедливый приговор, как правило, является незаконным и необоснованным»[10].

Вместе с тем авторы подчёркивали широкое (близкое к fair trial) значение категории: «Оценка приговора с использованием такого высшего критерия, каким является категория справедливости, позволяет судить, насколько справедливым является само правосудие. Только неангажированное, нелицемерное и непредвзятое правосудие способно генерировать законный, обоснованный и справедливый приговор»[11].

Справедливость приговора авторами рассматривалась только в связке с законностью, обоснованностью и мотивированностью: если не выполняется какой-то из критериев, то не выполняются и все остальные. С этой точки зрения стоит понимать норму ч.2 ст. 297 УПК, которая уточняет необходимость и важность правильного применения норм уголовного права и процесса для справедливого правосудия в целом.

Ещё стоит отметить, что дискуссию подогревает тот факт, что разные учёные акцентируют внимание на отдельных аспектах понятия «справедливый приговор». Так, например, заведующий кафедрой уголовного процесса МГУ профессор Л.В. Головко считает, что критерий справедливости появился (задолго до принятия УПК 2001 г.) благодаря праву на судейское усмотрение. Справедливый приговор для нашего правопорядка – реализация права суда выбрать в установленных пределах наказание, наиболее соответствующее тяжести содеянного и личности подсудимого[12].

Сейчас высшие суды продолжают в своих решениях сочетать советский и международный подход. Так, Верховный суд РФ тоже не сводит «справедливый приговор» исключительно к назначению справедливого наказания, а расширяет до «fair trial». Согласно Постановлению 2016 г. №55: «Приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым и признается таковым, если он соответствует требованиям уголовно-процессуального законодательства, предъявляемым к его содержанию, процессуальной форме и порядку постановления, а также основан на правильном применении уголовного закона. С учетом положений статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года и статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года приговор может быть признан законным только в том случае, если он постановлен по результатам справедливого судебного разбирательства»[13].

Более кратко сформулирован тот же подход и в Обзоре 2022 г.: «По смыслу закона приговор признается таковым (законным, обоснованным и справедливым), если суд при его постановлении исходил из материалов дела, рассмотренных в судебном заседании, сделал выводы на основании установленных им фактов, правильно применил закон»[14].

***

Итак, современный российский правопорядок сочетает в категории «справедливый приговор» два подхода: и более узкий, традиционный, связанный с назначением соразмерного наказания, и более широкий, международный, согласно которому приговор справедлив, когда справедлив весь уголовный процесс, когда соблюдаются абсолютно все правила и принципы материального и процессуального права. Согласно второму подходу требование справедливости едва ли является таким же формальным свойством приговора, как мотивированность или обоснованность, и едва ли применимо точечно к конкретному приговору.

Путаницу добавляет тот факт, что буква закона больше характеризует справедливость приговора через призму соразмерности наказания содеянному, а точечные отсылки на правильное применение закона, как ч.2 ст. 297, воспринимаются противоречивым ограничением этой привычной «соразмерности». Однако толкование высших судов в совокупности с теоретическими воззрениями создателей УПК 2001г. заставляют смотреть на данную категорию иначе: приговор не может быть справедливым (и вместе с тем обоснованным и законным), если на какой-то из стадий процесса нарушается в конституционном смысле права его участников, установленные Законом.

[1] Постановление Конституционного Суда РФ от 02.02.1996 № 4-П «По делу о проверке конституционности п. 5 ч. 2 ст. 371, ч. 3 ст. 374 и п. 4 ч. 2 ст. 384 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан К.М. Кульнева, В.С. Лалуева, Ю.В. Лукашова и И.П. Серебренникова» // Вестник Конституционного Суда РФ. 1996. №2.

[2] Постановление Конституционного Суда РФ от 06.07.1998г. №21-П «По делу о проверке конституционности ч. 5 ст. 325 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.В. Шаглия»

[3] Постановление Конституционного Суда РФ от 17.07.2002 №13-П «По делу о проверки конституционности отдельных положений ст. 342, 371, 373, 378, 379, 380, 382 УПК РСФСР, ст. 41 УК РСФСР и ст. 36 ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации» в связи с запросом Подольского городского суда Московской области и жалобами ряда граждан»

[4] Постановление Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 №18-П «По делу о проверке конституционности положений ст. 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан» // Вестник Конституционного Суда. 2004. №1.

[5] Постановление Конституционного Суда РФ от 22.03.2005 №4-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2005. №3.

[6] Постановление Конституционного Суда РФ от 06.12.2011 №27-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2012. №1.

[7] Определение Конституционного Суда РФ от 29.09.2016 №2083-О // СПС «Консультант Плюс».

[8] См. напр., Schlueter D. Criminal law and procedure // Texas tech law review [Vol. 19:483. 1988] P. 533–536.

[9] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М.: Наука, 1968. С. 35.

[10] Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации

(постатейный) /под ред. В.М. Лебедева, В.П. Божьева. М.: Юрайт-Издат, 2007.

URL: https://cloud.consultant.ru/cloud/cgi/online.cgi?req=doc&rnd=NTogpg&base=CMB&n=15707#nrLuKcTQrY3cy9KF (дата обращения: 21.04.23).

[11] Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) /отв. ред. И.Л. Петрухин. М.: Проспект, 2008.

URL: https://cloud.consultant.ru/cloud/cgi/online.cgi?req=doc&rnd=NTogpg&base=CMB&n=15859#ln2wKcTsklSy2Qyo (дата обращения: 21.04.23).

[12] Курс уголовного процесса / под ред. Л. В. Головко. МГУ им. М. В. Ломоносова, Юридический фак., Каф. уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора. М.: Статут, 2021. С. 959.

[13] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2016 №55 «О судебном приговоре» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2017. №1.

Более подробно см., например: Васильев Л.В. Уголовно-процессуальная категория "Справедливость" в правовых позициях Конституционного Суда РФ // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. 2016. №3.

[14] Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации №1 (2022) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2022. №7–8.

Помощник адвоката
Анастасия Прокопец